Фотография Алексея Дьячкова

«Мы бродим среди судеб нашего земного существования, нас сопровождают смутные воспоминания о более широкой судьбе – но они всегда с нами. Об очень далекой, бесконечной, величественной судьбе прошедших времен»
Эдгар По. Эврика

 

Я – художник Атлантиды. Это неожиданное открытие я сделал недавно, в очередной раз просматривая свои работы за тридцать лет. Что-то сошлось внутри меня – времена и пространства, отголоски каких-то мифических земных и внеземных цивилизаций. Мне стали интереснее и понятнее шаманская тотемная культура исчезающих древних племен, символы Древнего Египта, эллинов, кельтов…

Направление, в котором я работаю, можно назвать трансперсональным символизмом. Трансперсональный символизм близок к искусству древних народов. Многие его элементы дошли до наших дней, но почти утратили свой первоначальный смысл. У древних целостность мира сохранялась в космогонических представлениях и поддерживалась связями с богами и духами посредством магических знаков и символов, что помогало человеку чувствовать себя не отчужденным, а сопричастным мирозданию.

Смысловая нагруженность символов, связанных с глубинами нашего сознания, бывает настолько серьезной и значимой, что в них прочитываются знаки судьбы – отголоски прошлого и образы будущего, неведомого, но предчувствуемого. Символ не статичен: он как бы вибрирует в условном, метафизическом пространстве. Это принцип  существования символа, как живого объекта в живописном пространстве холста, его излучение в мир.

Меняются времена, формы, ценностные ориентиры, расширяются смыслы, и поиск «вечных истин» нескончаем. Мы в Вечности – и Вечность в нас. В ней живет наше сознание, ибо на земле сознанию тесно и не находит оно ответов на волнующие вопросы. Трансцендентный язык символов, для художника вовсе не отстраненно случайных, а выстраданных и переживаемых, наиболее соотносим с ощущением экзистенциальной заброшенности в метафизическом пространстве Космоса, в его Неизвестности.

Познавая мир, мы снова и снова пытаемся построить его модель – найти изобразительную формулу мироздания, достичь некой точки по ту сторону бесконечности (метаточки), того места высшего познания, откуда Вселенная воспринимается «в полной ее полноте», понимая, конечно, всю тщетность наших исканий. Но в чем же еще смысл творчества, как не в стремлении увидеть, постичь и выразить все своеобразие мира, его гармонию и красоту, ощутить себя частью замысла Творца?